«Ибо не ведают, что творят». Почему был казнен Сократ
…И я всегда утверждаю, что, как говорится, я полный неуч во всем, кроме разве одной совсем небольшой науки — науки любви. В этой же науке я заявляю себя более искусным, чем кто бы то ни было из людей — как прошлых времен, так и нынешних.
Сократ
Обычно этот парадокс пытаются обойти рассуждением о том, что сумма бесконечного числа этих временных интервалов всё-таки сходится и, таким образом, даёт конечный промежуток времени. Однако это рассуждение абсолютно не затрагивает один существенно парадоксальный момент, а именно парадокс, заключающийся в том, что некая бесконечная последовательность следующих друг за другом событий, последовательность, завершаемость которой мы не можем себе даже представить (не только физически, но хотя бы в принципе), на самом деле всё-таки должна завершиться.
Д. Гильберт и П. Бернайс в монографии «Основания математики» (1934) по поводу апории «Ахиллес и черепаха»
Фигура Сократа в днях мира по праву центральна: вся жизнь его — явь возглашенной Оракулом главной стези Человека — познанья Себя. Но ни жизни, ни смерти Сократовой нам не понять, не постигнув Закон сущих — Сердце, какому служил он бесстрашно, а с ним ученик его верный Платон.
Сердце Мира есть Бог, Творец его; Ум — есть Сатана, Бога тень. В яркой и полной страсти истории Афинской державы живой явью принципа Сердца был Периклов век. Ум сей порой апогея расцвета Афин олицетворяли те из философов, кто в познании Мира не смог достичь сердечной Высоты, и софисты, мужи-ловкачи, оседлавшие факт, что основа мирских очей — Ум, гроб глаз видящих, чтоб уловить им нас и схоронить в нем навек.
Некогда апории — «безвыходности» — Зенона Элейского ясно явили людям неразрешимость проблем бытия их в тисках очей бренных — Ума, Двойки: Розни, Войны, Слепоты. Зенон рек тогда нам: не апории его странны — Парадокс есть сам Ум, взор наш бренный. Сократ чрез майевтику, как и софисты, являл бесполезность Ума в делах Жизни. Но, путая очи Умом, делал это не чтобы смежить их, но чтобы, познавших провал его, вывести нас на стезю Бога, Сердца как зрячих Очей.
В век Перикла различие это людьми разумелось само собой. Никто не разъяснял его, ибо без слов было ясно: Сократ — Благо, софисты — Зло. Но смерть Перикла поставила точку на этом: век Сердца прошел — наступил век Ума, тьмы. В нем люди, лишенные взгляда на Ум с Выси, Сердца, утратили Сердце как Цель. С тем, бесцельным, Сократ и софисты ослепшим им стали одно. Вот тогда-то, объявленный клеветниками врагом и Афин и богов как софист, Сократ тотчас был признан им всеми. И в речи пред Ареопагом, сказал, не к нему обращаясь, а к Господу, Сердцу, которое знал он, Любви муж, в защиту его осудивших:
«Прости им, Бог милостивый, ибо не ведают, что творят!».
В том смысл слов его, и неспроста. В философии Сократ, деля ее на «до Сократа» и «после», есть то ж, что Христос для истории общей, ее разрубивший Своим Рождеством (різ|дво (укр.) — резать (різати) на два). Сократ есть Эллады Христос: Ноль оси ее дат как меч Истины, рана П|рост|ранства средь времени. Казнь Иисуса прикончила Древность, Умом сменив Сердце сие: ведь Христос — Явь его. Казнь Сократа убила Элладу, горячее сердце украв у нее.
