Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он: Отверзлись вещие зеницы*, Как у испуганной орлицы. (...) И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье.
Души людей, умерших противоестественно, не могут уйти в Вечность к новым воплощениям, ибо по часам людской жизни, остановить которые вправе лишь Бог, смерть их еще не настала. Поэтому, Им не отпущены в То, они в муках стучатся в наш мир, что крюкóм держит их. Призраки, что видят люди, есть явь этих мук, и есть в мире эффект, зрить дающий сихмертвых без смерти. О нем мой рассказ.
Привидения, являющие собой визуализацию неприкаянных человеческих душ, чаще всего наблюдаемы людьми на кладбищах и в пустынных домах с многовековой историей, примером которых есть зáмки. Причина этого в том, что именно кладбища и замки — нередко места людских зверств — по самой своей сути являются концентраторами душ убиенных людей, и именно в этих местах вследствие их специфики царит поле страха, снижающее порог восприятия сенсорных стимулов у находящихся в них людей. В частности, снижение этого порога для зрения выражается в расширении зрачка — непременной составной физиологической реакции испуга (у страха ведь, как известно, глаза велики). Чем шире раскрыт зрачок, тем острей и объемнее зрение, в некий момент достигающее черты Иного Мира и начинающее видеть его. И тогда зрим мы души казненных людей.
Замечу, что у хищных животных, таких как орлы и совы, зрачки огромны, и именно поэтому они способны видеть своих жертв на гигантских расстояниях. У наших вселенских Гостей, инопланетян, зрачком является весь глаз — поэтому, в отличие от нас, они видят не часть Мира, а Мир целиком (и мир сей, и Мир Тот), и для зрения их, видящего всё и всегда, нет различия, ночь на дворе или день.
Есть, однако, простой механизм, позволяющий видеть стучащиеся в наш мир неотпущенные души не только тем, чье зренье вышло за общий порог, но и попросту любому человеку. Он заключается в том, что в сырых и холодных местах, какими есть брошенные людьми казематы мучительства, пары воды пребывают в квазистабильном состоянии готовности к фазовому переходу в жидкость, которому недостает лишь легчайшего толчка. Вторжение в это пространство сгущенного эфирного лика казненного, занимающего ту же объемную нишу, что и живое тело, но не имеющего достаточной плотности, чтобы телесно заполнить ее, служа этим толчком, влечет бурное каплеобразование на «коже» этой мистической матрицы. И в порожденной так маске воды, зримой каждым, встает пред очьми лик души, что зовем «призрак» мы.
