В одной упряжке Да и Нет. Как испытать на верность взгляд на Мир
Написать эту краткую статью я собирался давно, и идея ее проста. Существует древнейший закон Мироздания, которым легко испытать на истинность любую философскую систему. Поскольку Вселенная есть сотворенное Богом единство Вечного (Единого в себе) и преходящего (в себе разъятого), то должное ее описание может дать лишь концепция, признающая Единство Единого и Различного. Всяк, кто разрывает его выбором одного из двух — Единства илиРозни — тщетно тратит время на труды свои: они есть нуль, ничто.
Оценим с позиции этого Закона воззрения великого древнегреческого философа Парменида, которому Платон посвятил один из своих самых сильных диалогов. С позиции Парменида, которого причисляют к монистам, а кое-кто и считает главнейшим из них, Вселенная — это однородное и страшащее своей неподвижностью Бытие, в котором Человек как Наблюдатель целиком растворен. Перед нами, тем самым, униполярный Мир — Мир пустой, мертвый, поскольку нет глаз, его зрящих. Выходит, монизм Парменида, т.е. провозглашенная им философия Единства, никаким Единством не является — это чистейшая Двойка: расколотый Мир, Рознь, огульно нареченная Единством. Ведь мудро заметил Рэй Брэдбери: «Звезды бессмысленны без аудиторий». О да, Мир не сущ без очей, ему парных, а у Парменида их нет! Увы, львиная доля того, что зовем мы, друзья, философией — история того, как дуализм, прикрываемый тезисом Единства Сущего, срывает с себя этот фиговый листок и выступает, уже не таясь, во весь рост в рваном Мире Декарта, где Дух и материя как половинки его сущи врозь, ведь друг другу они не нужны.
Дуализм — это учение, в своем самодовлении разрывающее единство Человека и Вселенной, и это есть не что иное, как созерцательное убийство Единого — Жизни, опорной всему. Вот почему именно ее философ-интуитивист Анри Бергсон утверждает в качестве подлинной и изначальной Реальности, в рассеченности которой на материю и Дух обе эти половинки есть только продукты ее распада.
В своих собственных глазах дуализм прагматичен и не верит ни в какие чудеса. Но парадоксальным образом в глазах его только Чудо способно привести к единству две такие диаметрально различные субстанции, как Разум (Дух) и тело. Чудо это дуализму без надобности, ведь его интерес не в Целом — ему нужна половина его: либо пустая материя, ведь без материи Дух — ничто; либо пустой, мертвый Дух: ведь, лишенный материи, Дух также есть лишь иллюзия.
Плод сего выбора, лживо нареченного свободным, а на деле влекущего душу ко злу — оскверненная расколом наша нравственность: сердце, разбитое пополам. Марк Твен пишет о ней: «Таковы все вы, люди! Лжете, претендуете на добродетели, которых у вас и в помине нет, и не желаете признавать их за высшими животными, которые их действительно их имеют. Зверь никогда не будет жестоким. Это прерогатива тех, кто наделен нравственным чувством. При помощи этого чувства он (человек) отличает хорошее от дурного, а затем решает как ему поступить. Каков же его выбор? В девяти случаях из десяти он поступает дурно. На свете нет места злу; и его не было бы совсем, если бы не вы со своим Нравственным чувством. Беда в том что человек нелогичен, он не понимает, что Нравственное чувство позорит его и низводит до уровня самого низшего из одушевленных существ».
У животного, водителем которого по жизни является групповой дух, т.е. дух вида, к которому оно принадлежит, цельность эта обеспечивается автоматически, поскольку ответственность за нее несет Мать Природа, украсть у которой Единство не в силах никто. Животное целомудренно, ибо самой логикой Эволюции оно вверено воле Создателя. Человек же, духовная сущность которого отделена от первичной Субстанции и как душа предоставлена ему самому, о единстве ее обязан заботиться сам, в чем и состоит величайшее из его испытаний — испытание свободой.
Свобода бывает двоякая — истинная и ложная. Истинна та, что сохраняет душу человека в исконном ее единстве — это безальтернативная свобода Служения. Служения Творцу и Вселенной, верность Единству, Закону которых, блюдет монолитность души. Ложна свобода выбора, предоставляющая человеку возможность выбирать самому, служить ему или нет: ведь Служение безальтернативно как Добро. В мире преходящего, частью которого является человек по своему пребыванию, он вынужден выбирать между Служением, Добром, и не-Служением, Злом: ведь царем сего мира Раскола есть Двоица, принцип его. Счастлив тот, кто, однажды избравши Служение, твердо устремился по его тропе. Но поистине несчастен тот, кто, избрав не-Служение, выбрал раскол: человек сей, пойдя тропой Двух, каждый миг принужден выбирать. Свобода идти для него будет отныне подменена вековечной свободой стоять на распутье, а с тем быть в раздоре с Единством, Добром сущих; свобода жить (ведь движение — жизнь) — станет свободой собираться жить, занимаясь этой подготовкой до тех пор, пока человек не умрет, взяв с собою в посмертье кошмар перманентного выбора.
Именно эту инфернальную пытку раздвоенным Я несет людям дуализм, о плодах-то работы которого пишет Марк Твен. Мудрость Вед дает нам лик сей пытки: Авичи, самый жуткий из восьми индийских видов ада, где человек вынужден каждое мгновение умирать и рождаться, вчистую лишенный тем счастия жить.
Целомудренность человека — это его внутреннее единство, отвечающее Единству как Закону Вселенной: люди зовут его моральностью. Душа же, лишенная Единства, а с ней и целомудрия, хочет того или нет, действует в интересах вселенского Раскола, т.е. Зла, и этот род действия есть аморальность. Ею как острым кинжалом кромсает сердца дуализм. Властью его Декарт, столп всей нынешней науки (ведь это его философский трактат «Рассуждение о методе» считают работой, ознаменовавшей переход от философии Ренессанса к эпохе философии Нового времени, детищем какой есть современное научное познание), стал черным знаменем всех европейских революций. Адский хаос сих боен, на взгляд наш, ментально коренится в том, что, в отличие от своего отца Аристотеля с его телеологией, при объяснении природных явлений Декарт отвергал любую устремленность к целям, божественным или естественным: Мир в его представлении был мясорубкой слепого случая. Да и сам факт того, что, согласно Декарту, Бог, создав Мир, охладел к нему, ясно говорит о том, что не Сердце, а грубый, безжалостный Ум стал ядром судьбоносного для современного мира учения Декарта.
Именно этим растущим упрочением позиций дуализма и является в существе вся история мировой философии. Вот как выглядит она в своей главной этапности:
Разум у Платона отделён от материи и имеет собственную область — царство идей, откуда он, впрочем, нисходит в материю, но остается ей чужероден.
Аристотель идет еще дальше — он, как бы споря с Учителем (теленок бодает корову — так грустно шутил о том Платон), вообще ликвидирует Дух, смешав и отождествив его с материей: ведь в трактовке Аристотеля душа как энтелехия (движущая сила) тела намертво вморожена в него и со смертью тела также гибнет.
Декарт проводит между Духом и материей непроходимую черту и тем лишает одухотворенности наблюдаемый мир, превращая его в род машины.
Ньютон подхватывает и концептуально оформляет идею механической Вселенной, причинные связи в которой имеют дискурсивно-линейный характер пустой — неживой, бездуховной — материи; Дух, Начало всех сущих движений, он скрывает под маской безличного понятия «Сила».
В воззрении Гегеля актуален только Мировой (всеобщий) Дух, а материя сущностно неважна, т.е. актуально не существует. В том, что из этих двоих Гегель выбрал Дух и отождествил с ним себя как с единственно сущим — Вершиной, лишенной подножья (ведь если материи нет, только это и остается), философ и богослов Памфил Юркевич весьма не случайно увидел неизлечимую манию величия: расстройство сознания — это всегда его раскол, т.е. выбор из двух одного.
У Канта, напротив, актуальна материя, а Дух, будучи «вещью в себе», непостижим, что в практическом отношении равнозначно тому, что его нету вовсе.
Точку в этом падении ставит марксизм, объявляющий материю единственной Реальностью. Таким образом он отождествляет Мир как Всё с человеком-наблюдателем и тем лишает последнего Предмета наблюдения: есть глаза — нет Вселенной, их Солнца.
Такова в своих общих чертах панорама философии, и к одоленью порока ее нужно знать:
- поскольку в Мире, едином Творцом его, едины полно Единство (Вечность) и Рознь (бренный мир), выбирать одно из них недопустимо — нужно чтить оба эти при власти Единства; - дуализм сам по себе ни плох, ни хорош: он просто констатирует тот факт, что Рознь есть в Мире. Хорош, т.е. истинен, он как дуализм монистический (трансцендентный) — сознающий свою подчиненность Единому; плох, т.е. ложен, он, если считает себя властителем его и, таким образом, есть дуалистический (имманентный) дуализм.
Рознь есть Ум, Единство — Сердце. Рознь, признающая над собой власть Единства, есть Ум Сердца, альтруист; Рознь, мнящая главой всему себя, есть Ум Ума, эгоист. Первыйистинен, ложенвторой.
